Ирина Анатольевна Агапова
       КОЛЛЕКЦИЯ ПЫЛИ НА ЗЕРКАЛЕ
       Фантастический рассказ
       
       1. Раз в пятьдесят лет
       Молоденький лаборант Калистрат работал в своей должности всего с месяц. За это время он полностью осознал, насколько удивительным является место его службы - Академия Дополнительного Праздничного образования. Ему оно казалось сказочной страной, где все время царит атмосфера торжества. Сотрудники Академии не только досконально изучали, вели учет, проводили в жизнь различные праздники, но еще и дополняли их, препарировали, перекраивали, сшивали заново, перевертывали с ног на голову и обратно, переделывали старые на современный лад, откапывали и вовсе древние, а в новых находили отзвуки далекой старины. О любом празднике здесь знали абсолютно все!
       Сегодняшний день в Академии был наполнен суетой, беготней, топотом сотен ног, звоном голосов, ворчанием уборщиц, ароматами котлет и кофе из столовой, запахом полиграфической краски, шелестом рекламных проспектов и журналов регистраций. А еще - нервотрепкой, повышением уровня адреналина, сердцебиением, валериановыми каплями, скандалом и примирением, предвкушением радости и усталости. Нет, ожидали не Президента и даже не мэра города, а совершенно других гостей.
       Если традиционные научные конференции проводятся раз в три-четыре года, то эта, по причине важности и особой занятости участвующих в ней персон - раз в пятьдесят лет. Поэтому-то все сотрудники АДПО - от ректора и ученого секретаря до повара и бухгалтера - за глаза называли ее коротко и ясно: "главная".
       Гости проходили в просторный вестибюль, регистрировались у встречающих их дежурных преподавателей, получали программки предстоящего мероприятия с приколотыми к ним розовыми талончиками на обед. Возле стены с плакатами "Лучшие люди нашей Академии" робко вертелся Калистрат, наслышанный о том, кого встречают на "главной". Он уже выполнил данное ему задание - установить везде указатели с надписью "Актовый зал", "Гардеробная", а также "Столовая" и "Круглые столы" - и теперь, боясь быть обнаруженным раньше времени придирчивой заведующей своей кафедры, он с волнением и затаенной детской радостью наблюдал за прибытием гостей.
       - Пардон, куда можно сдать верхнюю одежду? - Сурово пробасил ему в ухо тихонько подкравшийся пожилой полноватый негр.
       Калистрат от неожиданности вздрогнул.
       - Гардеробная направо, - пугливо промолвил юноша.
       Негр кровожадно облизнулся, исподтишка осмотрелся по сторонам и вытащил из внутреннего кармана роскошной шубы... плетку с ручкой из черного дерева, инкрустированного червленым серебром.
       - Часто подглядываешь? В каком классе учишься? - Негромко осведомился негр, многозначительно поигрывая раритетной плеткой и глядя прямо в глаза Калистрату.
       - Школу в прошлом году закончил. Работаю лаборантом, - испуганно ответил парень, вытянувшись по стойке "смирно".
       - Ах, работаешь? Жаль... а выглядишь молодо, - негр потерял к нему всякий интерес и убрал плетку обратно.
       Подоспевший кудрявобородый белокожий мужчина в такой же шубе, что и негр, торопливо заулыбался Калистрату.
       - Не бойтесь, гарсон, суровый Фуэтар вас не обидит! - ласково проворковал кудрявобородый, укоризненно грозя негру изящным пальчиком, - он только с виду строгий. Он, видите ли, мое альтер-эго. В психологии это называется "второе я".
       - Это ты - мое альтер-эго, - злобно отозвался Фуэтар.
       - Я добряк, а он, соответственно, злюка! - объяснил кудрявобородый.
       - Я злюка, а он - так, размазня с повидлом, - скривил пренебрежительную гримаску Фуэтар.
       Калистрат перевел дух, настолько успокоительно подействовали на него слова кудрявобородого и его семейная перепалка с темнокожим. Юноша с интересом заметил, что мужчины, видимо, были близнецами: настолько бросалось в глаза их портретное сходство. Одинаковыми были и носогубные складки, и распятые ноздри, и черные глаза, и пухлые щеки, даже форма кудрявых аккуратно подстриженных бородок! Разница лишь в цвете кожи.
       - Проходите в актовый зал, милости просим, - любезно произнес Калистрат.
       - Мерси, мерси, - проворковал кудрявобородый.
       - Больше не проси, - в рифму ответил Фуэтар и угрюмо пнул его локтем в бок, - ишь, расквакался!
       - Ты мне всю жизнь поломал! Из-за тебя в дурачках хожу. Каждому приходится доказывать, что я не такой эпатажный, как ты! А кто мне поверит, коль мы родные братья? - Прокричал кудрявобородый, жалобно "пуская петуха" на слове "братья", - отцу проще было. Не имел он брата, один работал!
       Переругиваясь, добряк и злюка, словно фотография и негатив, пошли в гардеробную.
       А гости неутомимо прибывали и прибывали. Калистрат во все глаза наблюдал за стоящей к нему спиной девушкой в длинном белом платье со шлейфом. На ее голове красовалась громоздкая корона из свечей. По божественно стройной фигурке было видно, что особа довольно юная, и ему жутко хотелось посмотреть на ее лицо. Наверное, оно столь же прекрасное, как и фигура! Что-то спрашивая у встречающего преподавателя, она обернулась в сторону Калистрата. Парень опечаленно сник: лицо стройной особы закрывала густая складчатая вуаль.
       Прибывшие дамы разных возрастов - совсем старенькие, пожилые и молодые - прихорашивались у зеркал, мужчины поглаживали длинные бороды. Высокий норвежец в красных штанишках и красной курточке тащил огромный наглухо закрытый ящик. Но справлялся он с ним так легко, что можно было подумать - ящик ничего не весит!
       Гости рассматривали указатели, установленные Калистратом, и каждый шел в своем направлении, зная, что через несколько минут все равно встретится с остальными в актовом зале.
       - Бездельничаешь? - Раздался над ухом Калистрата знакомый менторский тон.
       Он грустно оглянулся. Перед двухметровой, тощей и носатой Алиной Петровной он испытывал робость. Она являлась не только заведующей кафедрой, но и его непосредственной начальницей. Вообще-то она была единственной, кто препятствовал приходу на кафедру лаборанта. Предусмотрительно взвалив на себя обязанности по двум должностям, собственной и лаборантской, она несколько лет подряд получала и две зарплаты. Но так как конференций в Академии стало проводиться больше, то ректорша все же уговорила ее взять помощника.
       - А кто эта, в короне из свечей? - Заискивающе спросил у Алины Петровны Калистрат.
       - Санта Люсия, - ответила Алина Петровна, - шведка.
       - Почему она скрывает лицо?
       - Его пока у нее нет. Каждый год у нее появляется новое лицо, так как ежегодно людьми выбирается другая Санта Люсия. Таковы шведские праздничные правила. Но если ты получишь поцелуй Санта Люсии, то, считай, будешь отмечен счастьем на всю жизнь, - усмехнулась она, утратив привычную строгость, и Калистрат даже перестал ее бояться.
       Какой еще поцелуй? Если у Люсии нет лица, значит, нет и губ? Нет уж, он проживет без чудовищного поцелуя какой-то непонятной шведки: безликой и безгубой! Но темпераментная дылда Алина Петровна не могла долго быть доброй и романтичной. Поэтому она свела брови к переносице, выпятила нижнюю губу и затопала ногами по полу, будто давила муравьев.
       - За что ты зарплату получаешь, за пустую болтовню? - Завопила она Калистрату, - ступай в актовый зал, позаботься, чтобы все окна были плотно занавешены. Вторым номером у нас выступает норвежский ансамбль народной пляски, а танцорам вреден солнечный свет!
       
       2. Кто сглазил троллей?
       Актовый зал постепенно заполнялся. В зале над сценой сияла свежей краской надпись "Добро пожаловать на конференцию!"
       Гости переговаривались между собой. Звучал французский, английский, немецкий акцент, но все прекрасно понимали друг друга и радовались встрече, или заново знакомились, приветствовали друг друга, шутили, тянулись с поцелуями и рукопожатиями через ряды, рассаживались на мягких креслах, увлеченно изучали программки. Ректор АДПО, очень полная дама по имени Светлана Пафнутьевна, из-за кулис поглядывала, как заполняется помещение, и неодобрительно переводила взгляд на часы. К полной и дебелой мадам-ректору подошла маленькая и тщедушная профессор Кулемина, которая отвечала за последовательность концертных номеров, перемежающих традиционные выступления руководителей Академии.
       - Кому интересно сборище древних старикашек и старушонок! То же, что коллекция пыли на зеркале! Если смахнуть тряпкой, только чище станет! Не будете же вы холить и лелеять древние руины, когда можно их снести и создать великолепное современное высотное здание из стекла и бетона, - запальчиво проговорила профессор Кулемина и пригладила ладошкой жидкие кудри на макушке.
       - Ваши высотки начинались именно с древних построек. В древности и простая изба казалась небоскребом. Высотка - правнучка избы, - укоризненно парировала Светлана Пафнутьевна, - не уважая свое прошлое, человек автоматически теряет будущее!
       - Вчера на школьном вечере я рассказывала первоклассникам о своей новой книге "Атавизмы фольклоризма". Я взывала к пользе современных праздников и выдвинула тезис, что реверсии типа Пасхи, Нового года, Рождества давно обязаны почить. Я сказала, что хоть мы и празднуем Новый год, но Дедушки Мороза на самом-то деле нет, о чем и рассказывается в моей книге, - профессор Кулемина запнулась, поджала губы и закончила, - дети выдвинули антитезу, с ревом закидав меня неравномерно и ассиметрично сложенными листками бумаги.
       - Не вздумайте рассказать это своим слушателям сегодня, - посоветовала Светлана Пафнутьевна.
       Калистрат, убедившийся в прочности дополнительных светонепроницаемых штор, прошел за кулисы. Покосившись на спорящих Светлану Пафнутьевну и профессора Кулемину, он отступил вглубь закулисного пространства и увидел здесь группу человечков невысокого роста. Они были одеты в зеленые кафтаны, кружевные рубашки, сколотые у горловин хрустальными булавками, черные бриджи, полосатые гольфы и башмаки со сверкающими пряжками. На их головах возвышались непропорционально большие красные колпачки. Человечки приветливо поклонились Калистрату. Он кивнул им в ответ. В это время Светлана Пафнутьевна вышла на сцену, встала к трибуне и начала произносить перед зрителями свою приветственную речь. Ее встретили бурными аплодисментами, а она сообщила о том, как много значит сегодняшняя конференция для современного общества. Яркая подсветка, которую искусно посылали на сцену электрики, выгодно освещала ее фигуру, и, благодаря этому, она совершенно не казалась тучной.
       Над головой Калистрата загрохотал знакомый гренадерский глас:
       - Опять ты бездельничаешь? Запомни, что ты пока еще на испытательном сроке. И неизвестно, оставят тебя на постоянную работу или же нет.
       Он тяжело вздохнул и обернулся к Алине Петровне.
       - Почему норвежцев только восемь? - строго проорала она.
       - А сколько их должно быть?
       - Десять! Поищи еще двоих. Скоро их номер.
       Двоих норвежцев за руки привела профессор Кулемина, которая была ненамного выше каждого из них.
       - Алина Петровна, вечно вы из "тьфу" делаете "ого-го!". Не трепыхайтесь, милочка, я их нашла - заблудились среди цветочных горшков в зимнем саду, - надменно объяснила она, - плоды больной фантазии человеческих предков.
       - После их танца - моя речь, - выкрикивала Алина Петровна, семимильными шагами расхаживая за сценой.
       Завершившую свое пафосное выступление Светлану Пафнутьевну проводили еще более бурными аплодисментами. Профессор Кулемина критически оглядела, в порядке ли костюмы норвежских гостей, после чего объявила зрителям их выход. Человечки просеменили на сцену. В руках у двоих, едва не заблудившихся в дебрях девственного дендрария зимнего сада, оказались музыкальные инструменты. Они заиграли на них дивную музыку, а остальные, выстроившись в причудливую фигуру, начали отплясывать.
       - Кому это надо? - Скривив губки, прошелестела невысокая профессор Кулемина.
       - Не отвлекайте меня своей бесполезной болтовней! Дайте сосредоточиться! - строго оборвала ее двухметровая Алина Петровна, - мне сейчас речь с трибуны говорить.
       - А я думала - в баскетбол играть, - язвительно промолвила профессор Кулемина, удаляясь, - пойду, поищу вам баскетбольный мячик.
       Видимо, хлопки зрителей попали в какой-то резонанс с топотом ног танцующих. Завибрировало старенькое здание Академии. Сорвавшаяся с петель плотная занавеска упала на подоконник и медленно сползла на пол. Солнечный свет, рванувшийся в актовый зал, мгновенно залил сцену. Тролли завопили от ужаса, присели на корточки и закрыли личики крошечными ручонками. Солнечный свет превратил их в каменные изваяния.
       - Безобразие! Кто вешал занавески? Кто? - Рвала и метала за кулисами Алина Петровна, - если этот "кое-кто" - с моей кафедры, то он больше здесь не работает!
       Калистрат решил не отвечать на ее вопросы, а ринулся в зрительный зал. Словно мангуст, он ловко вскарабкался на подоконник и принялся приводить занавеску в первоначальное состояние.
       - Можешь не стараться, вах. Мы света нэ боимся, да! - Проорал с диким восточным акцентом старик с лицом, напоминающим печеное яблоко в чалме, - а троллям, вах, уже нэ помочь!
       - Заткнись, Турахон! Майский дурак, чтобы тебе всю жизнь маяться! - закричал кто-то в его адрес.
       С первого ряда зрительного зала по лесенке рванулся на сцену розовощекий норвежец в красных штанишках и такой же алой курточке. Он живенько перетаскал каменные "статуэтки" троллей за кулисы. Страусиной походкой на сцену вынеслась Алина Петровна. Она состроила Калистрату страшную рожу, а потом принялась за свой доклад.
       - Печально, что солнечный свет немного испортил здоровье нашим танцорам, но у нас очень хороший медпункт. Думаю, все будет благополучно, - начала она, натужно улыбаясь, - а я предлагаю переключить внимание на нашу конференцию, которая проходит под лозунгом "Прошлое и современность: опыт взаимодействия". Итак, господа и дамы, что же это значит - опыт взаимодействия. А значит это...
       Калистрату было некогда слушать, что же, по мнению его начальницы, означают эти слова. Он помог норвежцу в красных штанишках перетаскать каменных троллей в медпункт. Врач Академии срочно закончил пить чай и надел очки.
       - Опять сглазили! - сказал он.
       - Неужели их можно спасти? - Взволнованно спросил Калистрат, который впервые видел такое.
       Врач пренебрежительно хмыкнул, вытащил из шкафа два клетчатых пледа и накрыл ими сверху каменных троллей.
       - Думаю, через два покрывала свет не пройдет, - благодарственно сказал норвежец.
       - Через часок отойдут от шока, оживут. Эозофобия у них. Сколько раз говорил им - тренироваться надо, постепенно закалитесь! А так им всю жизнь придется по пещерам прятаться, рассвета и белого дня бояться, - терпеливо объяснил врач.
       Калистрат и высокий норвежец вышли в коридор.
       - Клаус. По-вашему - Коля, - сказал норвежец и протянул раскрытую ладонь.
       Калистрат охотно пожал ему руку.
       - Не повезло! Я их всю дорогу берег. На оленях вез, да не просто в санях, а в светонепроницаемый ящик с крышкой посадил, - объяснил Клаус, - сглазил их кто-то. Вот занавеска и упала.
       - Кто же сглазил?
       - Тот, кто не верит в сказку, смеется над чудесами, - пожал плечами Коля-Клаус, - какой-нибудь дикий скептик, у которого не все благополучно в семье, а, возможно, и в собственном детстве, потому он и злой такой.
       Перед глазами Калистрата предстал облик нескладной дылды Алины Петровны, свирепо вопящей излюбленную фразу: "Безде-е-ельничаешь!".
       
       3. В столовой
       После окончания торжественной части был объявлен перерыв, и гости веселой оголодавшей вереницей, вертя в руках розовые талончики на обед, потянулись в столовую. Однако каким же было изумление пришедших, когда они увидели, что у стойки на высоком табурете уже восседал первый посетитель. Неторопливый финн Йолопукки томно поглядел на них и, отодвигая в сторону пятый по счету стакан в подстаканнике, медлительно промолвил:
       - Коллеги-и, я сижу здесь уже полтора-а часа. Сколько можно? - Речь его приукрасилась вяленьким темпераментом, - это возмутительно-о! Вы не подскажете, когда-а, наконец, начнется торжественная часть?
       - Тормоз наш прибыл! - Издевательски сообщил остальным Клаус.
       - Йолопукки, вах, опомнился! Торжественная часть только что закончилась, - прокричал Турахон, который не умел разговаривать тихо, а по любому поводу орал, как на восточном базаре во время празднования Нового года, который встречают там первого мая.
       Поправляя на груди полы полосатого халата, Турахон пошел читать вывешенное на стену рядом со стойкой меню. Но его оттеснил Коля-Клаус, следом за которым вприпрыжку несся Калистрат.
       - Извини, братан, - обратился Клаус к Турахону, - мне бы ребят покормить без очереди! - и тут же юркнув к стойке, за которой надменно возвышался Йолопукки, он попросил подавальщицу, - девушка, пожалуйста, десять порций рагу из баранины.
       - Баранын-рагу - чмок! - поцеловал кончики своих пальцев Турахон. - Тоже буду, да!
       Оказалось, что тролли, очнувшиеся от своего каменного окоченения в медицинском кабинете, забились под кушетку и наотрез отказались выходить оттуда. Добряку Санта Клаусу, как старшему товарищу, пришлось нести из столовой обед своим танцорам. У Калистрата, который помог Клаусу донести тарелки в медпункт, отлегло от сердца, когда тролли охотно принялись за еду. Он был совестливым парнем и все еще считал себя виновным в их окаменении.
       Он вернулся в столовую и занял очередь, чтобы купить себе булочку и стакан крепкого чая. Йолопукки, стараясь не мешать свободно двигаться выстроившейся очереди, с достоинством отодвинулся к левому краю стойки. Финн надменно отвернулся к окну, предаваясь горестным размышлениям, что он единственный изо всех пропустил торжественную часть и концерт.
       В столовой царили звон вилок и ложек, бряцанье тарелок, веселое чавканье, сытое урчание, шепот "с-с-с, горячо-о!" и пафосные хвальбы в адрес повара. Меню в честь конференции отличалось от повседневного, в ассортименте можно было найти блюда практически любой национальной кухни - от чешской до египетской. Те, кто уже утолил голод, отвлеклись от еды и принялись за обсуждение прошедшей торжественной части мероприятия. Йолопукки снова обиженно засопел носом - он не мог ничего высказать по теме.
       Близнецы Фуэтар и Пэр Ноэль потчевались лягушачьими лапками под соевым соусом. В дверях появился их отец Пьер-Жанвьер. Он был обижен на сыновей: наполнение собственных желудков для них оказалось важнее, чем его беседа со старыми приятелями в зале. Он взял себе солянку из кислой капусты, расплатился талончиком за обед и демонстративно уселся за отдельный от сыновей столик. Обедать в одиночестве ему не позволил подсевший рядом седовласый горбатенький Старик Трескун.
       - Ален занфан де ля патрия! - Хорошо поставленным басом запел "Марсельезу" Трескун, резво хлопнув Пьера-Жанвьера по плечу.
       - Мсье Трэ-эскун! Сколько лет, сколько зим, - чуть не подавился древний француз.
       - Все лягушек хрупаешь, Петька-Январский? - осведомился тот.
       - Демонстративно - нет. Оставил их сыновьям, - гордо выставив вперед длинный хрящеватый нос, ответил тот.
       - Дети, значит, есть. Молодец! - обрадовался Трескун, - не все себе отморозил, стало быть! Сколько их у тебя?
       - Двое. Мальчики-близнецы. А у тебя как с потомством? Дело свое передал?
       - Вон стоит старший сын мой - Ледяной кузнец, - кивнул Старик Трескун в сторону русоволосого богатыря, согнувшегося в три погибели, чтобы изучить меню, висевшее на стене. Исполин внимательно всматривался в перечень блюд, для верности проводя под каждой строчкой текста огромным молотом, который он привез с собой. Пьер-Жанвьер с уважением посмотрел на статного кузнеца, а затем пренебрежительно перевел взгляд на своих близнецов.
       - В XVI веке он воды на Руси льдом сковывал, командовал из своей ледяной кузницы метелями да буранами, - продолжал Трескун. - Уважали его, боялись! Конечно не так, как меня, но все же задабривали. Красавец, косая сажень в плечах, ему бы в кино сниматься, ведь он неплохо сохранился! Во времена Петра Первого сменил его младший брат - Мороз Иваныч со своей внучкой Снегурочкой. Их-то уже никто не боится. Их просто любят, ведь добрые они, щедрые, желания исполнять умеют.
       Старички улыбнулись друг другу, окунаясь в волшебную прорубь своего холодного прошлого.
       - Помнишь, как мы с тобой по молодости веселую тетушку Арию друг у друга отбивали? - Вспомнил Пьер-Жанвьер. - Ты все подковы гнул, чтобы поразить ее силенкой... А я... Эх, сколько я ей французских духов передарил!
       - Ей не помогли твои парфюмы. Провоняла своими ослами так, что любой кавалер сбежит! - ворчливо отозвался Трескун.
       - Ослы у нее и впрямь пакостные. Однако свое дело они туго знали. Она и ослы - вроде моих Фуэтара и Пэра Ноэля. Хорошим детям тетушка Ария лично конфеты и пряники привезет, а для плохих-то, слышь, ее ослы полон пакет навоза наложат!
       - Антисанитария, - поморщился Трескун, - как и во всей вашей Европе!
       - Где она теперь, наша Ария? Не приехала сегодня, - вздохнул Пьер-Жанвьер.
       Богатырь Ледяной кузнец, возвышаясь над всеми, оказался в очереди за Калистратом. Не рассчитав движения, он выронил свой молот аккурат на ступню юноши. Парень скривился от боли и запрыгал на одной ноге. Втянув голову в громадные плечи и покраснев от конфуза, Ледяной кузнец подхватил кувалду и начал извиняться.
       - До свадьбы заживет, - попытался свести в шутку происшествие добродушный Калистрат, но боль была настолько сильной, что он прислонился спиной к стене.
       - Дядя, что вы опять натворили со своей кувалдой? - Эффектная блондинка в сиреневой боярской шубке с длинными до пола рукавами и жемчужном кокошнике протискивалась через очередь, - что вы носитесь с нею везде, где не надо! Кого вы опять долбанули, неуклюжий вы мой?
       - Ась? - переспросил Ледяной кузнец, страдающий, как и все кузнецы, профессиональной глухотой.
       - Молодой человек, не сердитесь, не со зла он! - начала пояснять Калистрату блондинка в кокошнике. - Просто он давно в свет не выходил, в глухой деревне диким барином жить привык. А когда он волнуется, у него все из рук валится.
       Увидев по выражению лица Калистрата, что парень близок к болевому шоку, девица в жемчужном кокошнике торопливо подула ему на ногу ледяным дыханием. Боль мгновенно стихла, дыхание подействовало не только как анестезия, но и как исцеляющее средство.
       - Молоток-племянница Снегурка! - радостно пробасил кузнец, - я бы и сам так мог! - и тоже подул на ногу Калистрата.
       Это было явным перебором. Ступня юноши покрылась ледяной корочкой.
       - Хватит, холодно, - возмутился Калистрат, топая ногой по полу.
       - Не за что, - невпопад заулыбался Ледяной кузнец, водружая на плечо свою здоровенную кувалду.
       Стоявший в очереди перед Калистратом Бабо Натале, колоритный метросексуал с хорошим маникюром и политой парикмахерским лаком прической, окинул красавицу Снегурочку знойным взглядом.
       - Брависсимо! О, бэлла донна! Грация! - проговорил он темпераментно, - синьорина компонате де куа...
       Его верная спутница и коллега по работе синьорина Бефана нахмурила густые черные брови, что-то злобно ответила ему по-итальянски и погрозила метлой, которую держала в руках. Бабо Натале прикусил губу и замолчал, всем видом показывая, что ему вовсе не интересна персона Снегурочки.
       - Две порции спагетти и пикули, - низким контральто сказала подавальщице Бефана, когда подошла ее очередь.
       - Спагетти закончились, - виновато произнесла подавальщица - миловидная пышечка в белом халате и косынке.
       - Дьяболо, козаностра! - рявкнула Бефана и снова перешла на любезный тон, - две пиццы, будьте добры.
       Подавальщица шмякнула на стойку заказ.
       - Взял и понес, престо-престо-престо! - приказала Бефана, обращаясь к Бабо Натале и указывая ему на тарелки.
       Колоритный итальянец покладисто водрузил блюда на поднос и послушно потрусил за свободный столик. С метлой наперевес тяжелой поступью следом двигалась Бефана.
       Как только Калистрат получил свою булочку и стакан чая, он был пойман за рукав рубашки вездесущей дылдой Алиной Петровной.
       - Опять тебя искать приходится! Что ты купил? Это что - чай? А это что - булочка? Хэ! Разве это пища для твоего взрослеющего организма, разве это заряд бодрости на целый день? Господа и дамы, посторонитесь-ка, - Алина Петровна оттеснила гренадерскими плечами оробевшего Ледяного кузнеца с его кувалдой, вернула Калистрата в очередь и купила себе и ему по порции салата "Оливье", по глубокой тарелке супа со сметаной и по порции котлет с пюре. - Ешь хорошенько, сегодня тяжелый день. И главная его тяжесть еще впереди, - она обратилась к Ледяному кузнецу, - спасибо, что не бранились, извините за вторжение.
       - И вы прекрасно выглядите, барышня, - максимально вежливым тоном пробасил амбал, перекладывая кувалду на другое плечо.
       - Скажите-е пожалуйста, а разве помимо чая можно и суп купить? - неуверенно спросил Йолопукки, слезая со своей высокой табуретки, подходя к меню и изумленно читая его, - и финскую-ю селедочку-у! И бутерброд с сыро-ом можно-о, - в голосе его сверкнул осколок вялого гнева, - я горю возмущением: по-очему мне раньше никто не сказал об этом, я напишу жалобу в ректорат.
       
       4. "Круглые столы" и замочная скважина
       Калистрат, стараясь ступать как можно тише, прокрадывался по коридору мимо закрытых и полуоткрытых дверей аудиторий. В этих вожделенных аудиториях проводились послеобеденные заседания - так называемые "круглые столы", посвященные какой-либо теме, заявленной в программе конференции. За каждой дверью - свои лекции, свои чудеса, новости, споры, доклады, вопросы и ответы, диспуты, диалоги и монологи, обсуждения. Калистрату страсть, как хотелось побывать на каждом из проходящих здесь заседаний! Но если учесть приказ Алины Петровны - "безвылазно сидеть на кафедре у телефона!", можно было догадаться, как сильно рисковал юноша, самовольно ослушавшись начальницу.
       - Итак, тема круглого стола - "Девиации выбора новогодних подарков как причина последующих неприятностей", - разглагольствовала в первой аудитории дородная Светлана Пафнутьевна, - надо ли говорить, что обычаю дарить новогодние подарки более трех тысяч лет. Еще в пирамидах Египта периода Нового царства находили вазы ливийской эпохи. Может быть, представитель Египта подскажет мне надпись, украшавшую эти вазы?
       Калистрат приоткрыл дверь и одним глазом заглянул в образовавшуюся щелочку. На призыв Светланы Пафнутьевны откликнулся смуглый мужчина с орлиным профилем и множеством золотых браслетов на оголенных запястьях и предплечьях. В руках он держал доску для серфинга.
       - На вазах стояла надпись "Счастливого и богатого Нового года", - ответил Рождественский Отец долины священного Нила, - помимо ваз, существовали и другие подарки: бронзовые фигурки всевозможных животных. Например, бронзовая корова - как посвящение богине Исиде, кошка - как символ божественной Баст, крокодил - второе "я" бога Сета. А еще - сокол, лев, обезьяна, бегемот! Все это украшалось новогодними надписями. Позже пожелания стали записывать не только на подарках, но и на специальных свитках - папирусах. Египет - колыбель цивилизации, к цивилизованным обычаям относится и преподнесение даров.
       - Однако, Европа заимствовала обычай новогодних даров от римлян, - сказала Светлана Пафнутьевна. - Римские подарки были немного иными. В канун праздника древние римляне дарили друг другу фрукты и посуду, наполненную медом.
       Синьорина Бефана подняла руку и попросила разрешения высказаться.
       - Помнится, один из императоров издал специальный указ, что дарение подарков в этот день является обязательным. И все должны одаривать друг друга, а главное - его, своего любимого императора. А уж Европа переняла подарочный обычай именно от нас. Как сейчас помню...
       - А вы, макаронники, украли его у Египта, - обиженно сказал Рождественский Отец долины священного Нила, - где уж вам самим что-то выдумать! Вы до сих пор на метле летаете! Долой макаронников, все они - мафия.
       - Ничего мы в Египте не крали! А метла - это вечная ценность. Ваша доска для серфинга, синьор, - вот что истинная пародия! - вспылила Бефана.
       - Да уж, доска для тухлой мумии!.. - захихикал Бабо Натале.
       - Чтобы вы знали, я добираюсь по волнам Красного моря до земли Египта. И, как средство передвижения, моя доска незаменима. Потом я пересаживаюсь на верблюда, но это - потом, на берегу! - Важно завершил свою мысль флегматичный египтянин.
       Светлана Пафнутьевна постучала карандашиком по столу.
       - Господа и дамы, прошу тишины и уважения к мнению собеседника, - сказала Светлана Пафнутьевна, - перейдем непосредственно к теме - девиация в выборе подарка, как первопричина дальнейших неприятностей. Я постараюсь предупредить вас о возможных ошибках, которые может совершить каждый из вас. И вероятно, уже совершал, поскольку оказался среди моих слушателей! Итак, Бабо Натале, в прошлом году вы преподнесли в подарок послу Китая в Риме... часы.
       Бабо Натале сверкнул черными очами, желая произвести впечатление на Светлану Пафнутьевну.
       - Всякий знает широкую душу итальянца! - пылко начал он, испепеляя собеседницу взглядом, - я плыл в гондоле, рядом на метле летела Бефана. Я ругал ее, так как боялся, что сквозняк, который она поднимает своим полетом, может испортить мою идеальную свеженькую укладку!
       Но Светлана Пафнутьевна, прервав его лирические разглагольствования, продолжила:
       - Разберем вашу неосознанную девиацию, то есть - сбой, промах в выборе подарка. Расскажите нам, как отреагировал посол Китая в Риме на ваш презент?
       - Был рад и сказал мне спасибо: "грация"! - Важно выпятив грудь, промолвил Бабо Натале и скромно потупился, - я всегда на высоте. Не будь я Бабо Натале!
       - Вы лукавите, синьор Натале, - не поверила Светлана Пафнутьевна, будто все знала наперед.
       - Не ври, Бабо! - вспылила Бефана и обратилась к преподавательнице, - китаец не принял подарка и обиженно ушел с церемонии празднования. Мы допустили промах. Бабо после праздника три недели пил вино и так нервничал, что чуть не подрался с Арлекином во время постновогоднего карнавала.
       Светлана Пафнутьевна кивнула, затем достала плакат с изображением китайского иероглифа, означающего слово "часы".
       - Теперь я разъясню причину, по которой китаец остался неудовлетворенным подарком.
       - Дареному коню в зубы не смотрят, - жалобно отозвался Старик Трескун, также находящийся в числе слушателей.
       - Не везде в мире срабатывает эта русская пословица, - объяснила Светлана Пафнутьевна, - по-китайски слово "часы" звучит одинаково со словом "похороны". Поэтому на Новый год жителю Китая, в какой бы стране он ни находился, нельзя вручать такой подарок. Это считается нанесением смертельной обиды, оскорблением.
       Слушатели изумленно вздохнули, похватали авторучки и стали быстро-быстро записывать услышанную информацию в свои деловые блокноты.
       Калистрат понимающе кивнул головой, прикрыл дверь и пошел дальше по коридору. "Использование альтер-эго, как дополнительного элемента нравственно-новогоднего воспитания", - прочитал он тему нового "круглого стола" на соседней двери, из-за которой раздался громкий гренадерский глас его начальницы. Юноше стало боязно совать сюда свой нос - вдруг злобная дылда заметит, что он подглядывает! И позору не оберешься, и вылетишь из Академии за милую душу!
       Пока он раздумывал, стоит ли приоткрыть дверь, в конце коридора показалась старенькая бабушка с крючковатым носом, одетая в серый плащ с капюшоном. На поводке она вела двоих осликов, которые понуро трусили рядышком. Старушка подходила к каждой двери, подслеповато щурила глаза цвета полинялых фиалок и читала название тем заседаний. Подойдя к двери, возле которой притаился Калистрат, старушка заулыбалась, показав ряд мелких зубов.
       - Извините, господин педагог, опоздала я на круглый стол по альтер-эго! Ослики мои с пути сбились.
       - Что вы, я не педагог! - извиняющимся тоном ответил Калистрат и смело распахнул перед ней дверь, предварительно прижавшись к стене, чтобы его не успела засечь придирчивая Алина Петровна.
       - Нет, нет, - затрясла ручкой прибывшая бабушка, - я вхожу в любое помещение не так, как все!
       Она затворила дверь, произнесла что-то вроде "ап!" и вместе со своими ослами превратилась в невесомую полупрозрачную субстанцию. После чего просочилась в аудиторию через... замочную скважину. Калистрат заглянул в эту самую скважину. Он увидел, как гостья с ослами робко предстала пред светлые очи аудитории.
       - Тетушка Ария, - внесла ее в список Алина Петровна и строго осведомилась, - почему опоздали?
       - Ослы с дороги сбились, госпожа педагог. Мой пункт отправления-то неблизкий - горная местность близ Берна в Швейцарии! - Сказала тетушка Ария, робко пробираясь в последний ряд вместе со своими непарнокопытными спутниками.
       - Надеюсь, вы в дороге не слишком утомились. Присаживайтесь. Итак, щедрость новогодних покровителей не знает границ. Но - эта щедрость несет еще и воспитательный элемент. Возьмем, к примеру, деятельность наших уважаемых французов - Пэра Ноэля и Фуэтара. Удел первого - приходить к послушным ребятам и одаривать тех сластями. А забота второго - колошматить плеткой двоечников и лентяев. Функцию альтернативного "я" частенько играет свита новогоднего покровителя. Господин Санта Клаус, вы здесь?
       Все оглянулись на Санта Клауса, который нечаянно уснул на своем ящике. Фуэтар вытащил плетку и, скроив кровожадную мину, хлопнул коллегу поперек хребта. Клаус сладко почмокал губами, видимо, приняв это за ласковое укачивание. Из ящика раздались писклявые голоса троллей. Клаус резко вскочил и сконфуженно заулыбался, переминаясь с ноги на ногу:
       - Извините, заснул маленько. Переволновался за троллей, понимаете ли.
       - Просьба не спать, - строго попросила Алина Петровна. - Обсуждаем тему свиты при новогоднем волшебнике. Скажите, какие характеры у ваших троллей.
       - Тролли они и в Африке тролли, - начал издалека Санта Клаус, - конечно, они парни хорошие и добрые. Помню, меховой сапог один у меня куда-то задевался. Так они ж юркие, облазали весь дом и вытащили его из-под печи.
       Из ящика раздалось довольное повизгивание. Санта Клаус боязливо покосился на ящик и приглушил громкость голоса.
       - Если их потчевать отменно, то они и служат хорошо, - почти прошептал он. - Но если утром им местной семги не достанешь, могут в подушку камней наложить, у вилок все зубчики покусывать, печь погасить и у оленей сено слопать - мол, пусть всем будет голодно!
       Из ящика донеслись злобные вопли, а несколько ударов в дно крышки оживили затихшую аудиторию. После чего крышка на секунду чуть приоткрылась, и вылетевший из ящика лакированный башмачок угодил Клаусу аккурат по затылку. Клаус почесал голову и растерянно сел на место. Его сосед - чех по имени Микулаш важно поднял вверх два пальца правой руки, желая, чтобы Алина Петровна обратила на него внимание. Микулаш был худым высоким стариком в белом головном уборе, напоминающим церковный клобук, украшенным ало-золотым крестом, и в белых длинных одеждах, также наводящих на мысли о нарядах служителей культа. Даже сидя, он опирался на бело-золотой посох с набалдашником.
       - Свита из троллей в ящике - дело хорошее. Но не совсем. Моя светлость тоже со свитой прибыл. А кто видел свиту возле моей светлости? - изрек он певучим тенором и сам важно ответил, - никто.
       - Пожалуйста, ваша светлость, представьте ее нам, - попросила Алина Петровна.
       - Не секрет, что моя светлость - единственный из всех вас, коллеги, кто находится на привилегированном положении. Ибо только моя светлость приходит к детям и взрослым не на Новый год, и не в Рождество, а раньше - 6 декабря в День святого Микулаша. То есть в специальный день, названный именем моей светлости.
       Слушатели пренебрежительно зафыркали, им показалось нескромным выступление чешского коллеги.
       - Мою светлость сопровождает, в отличие от эскорта Санта Клауса, компания приличная, а не абы кто. Она состоит из крылатых ангелоподобных детишек, олицетворяющих добро, а еще - из длиннорогих козлов, что ходят на задних ногах и являются символом зла, - Микулаш трижды стукнул посохом по полу, и перед слушателями невесть откуда предстали те, о ком он только что говорил.
       Слушатели зажали уши, потому что ангелочки визгливо плакали, а козлоногие премерзко блеяли.
       - Типичный пример альтер-эго, - попыталась навести порядок Алина Петровна, но даже ее гренадерский бас с трудом перекрывал голоса вопящей свиты Микулаша. - Задолго перед праздником чешские и словацкие ребятишки стараются вести себя отлично, слушаться родителей, не ссориться друг с другом, вовремя ложиться спать, убирать свои игрушки. И все для того, чтобы Микулаш поручил ангелочкам вручить подарок таким детям. Непослушные же ребята получают какую-нибудь пакость от козлоногих членов свиты Микулаша. А чтобы пакость не произошла, приходится читать наизусть стихи, петь песенки, в общем, задабривать злых персонажей свиты. Прошу вас, ваша светлость, уберите свою свиту, я больше не могу терпеть создаваемого ими шума. Я сейчас повешусь от их гомона!
       - Мои ослы, как и ваши козлы, также олицетворение зла. Только не вопят без толка, - прокричала тетушка Ария, - следует скромнее себя вести.
       - То ослы, а то козлы, разбираться надобно, - строго заявил Микулаш, ударил по полу посохом, и его громогласная свита испарилась в воздухе.
       Из-за стола поднялись молодой загорелый бородатый мужчина, одетый в плавки и красный колпак, и смуглая девушка с пропирсингованным пупком, в ярком купальнике-бикини, полосатом платке-парео, накинутом на бедра, и в ожерельях из живых цветов на голове и на шее. Девушка держала на руках мишку-коалу, который непонимающе таращил на окружающих круглые глаза. Ханжа Микулаш мгновенно нахмурился при лицезрении их нарядов и всем своим видом выразил оскорбление его лучших чувств. А Санта Клаус, наоборот, рассмеялся и предложил выбрать мисс и мистера "бикини", вспомнив, что такие конкурсы часто проводятся в летнее время на его родине.
       - Вы, верно, папа-Новый год и его помощница с берегов Австралии! - догадалась Алина Петровна, глядя на загорелую пару в купальных костюмчиках, - все мы очень рады вас видеть. Вы впервые на нашей конференции, не так ли?
       - Так, - сказал австралиец.
       - И мы не можем понять, кто из нас - второе "я" другого, когда мы - разнополые. И оба - добрые, - вопросительно сказала австралийская Снегурочка, укачивая коалу, словно младенца.
       - Деточка, до чего же ты хорошенькая, - смахнула слезинку тетушка Ария, - и я была точно такой лет двести назад! О, в меня влюблялись тогда, я имела грандиозный успех, если бы... не мои ослы!
       Австралиец и его спутница недоуменно пожали плечами и ничего не ответили.
       Смуглолицый господин в золоченой короне, украшенной рубинами и павлиньими перьями, облаченный в бело-красные драпированные одежды, также вступил в дискуссию. Движения его были плавными, между бровей красовалась жирная точка, нарисованная коричневой краской, а серьга в носу позвякивала при каждом его слове, дополняя и без того чарующий образ. В одной руке он держал пучок сложенных вместе листьев, а в другой - расписной веер.
       - Видите ли, у нас в Индии целых восемь дат, которые отмечаются как
       Новый год, - извиняющимся тоном поведал он, - сами иногда путаемся, но ничего не попишешь - традиция.
       - Безобразие, что за плюрализм, - возмутился Микулаш, - моя светлость предлагает вынести это на обсуждение мирового совета!
       - Ваша светлость, я вынуждена сделать вам замечание, - вступила в диалог Алина Петровна, - мы все внимательно слушали вас, дайте возможность высказаться вашим коллегам.
       - Маугли такому коллега, - пробормотал Микулаш, - а не моя светлость. Бог знает, кого за коллег держать приходится - ни вкуса, ни чувства меры. Одно слово - чудо в павлиньих перьях!
       - Судя по листьям с дерева "ним-ним", что вы держите в руках, - обратилась преподавательница к стесняющемуся индусу, - вы - Гуди Падва?
       - Да! - Гуди Падва сложил ладони вместе и сделал восточный поклон собравшейся аудитории. А потом вновь обратился к Алине Петровне. - Ответьте, пожалуйста, какой же из нас, восьми новогодних факиров, кому приходится альтернативным "я"?
       - Кажется, у одного из вас имеется волшебная дудка и танцующая кобра, второй ездит на слоне, а у третьего - прекрасный гарем? - вспомнила Алина Петровна.
       - Да. От всех них командирован один я. И лично я могу предложить вам всем пожевать листьев "ним-ним", ведь по старым поверьям они оберегают любого от болезней и бед, а еще - обеспечивают сладкую жизнь.
       Микулаш проворно выхватил у него из рук один листок, засунул себе в рот и принялся усиленно жевать. Но тут лицо чеха скривилось от отвращения, а из глаз потекли слезы.
       - Отрава какая-то! - стал отплевываться он.
       - А разве вы не знали, что эти листья ужасно мерзкие? - улыбнулся Гуди Падва. - Именно разжевавший и проглотивший их и получит сладкую, прямо-таки приторную жизнь, если его не стошнит.
       
       5. Чудесный поцелуй
       Калистрат, слегка ошалевший от воплей ангелов и козлоногих из свиты Микулаша, перешел к двери, из-за которой раздавался уверенный и спокойный голос профессора Кулеминой. Он поднял глаза на дверную табличку с названием "круглого стола", который она проводила, и прочел: "Доминирование реальности над вымыслом в аспекте фольклоризации праздничных персонажей".
       Успокаивающе звучал голос профессора Кулеминой. Словно ручеек лилась ее речь. И Калистрат заслушался, с изумлением узнав о том, что почти каждый новогодний покровитель, оказывается, имеет реальных предков. Предками итальянского Бабо Натале и многочисленных французских дедушек, например, до сих пор считают средневековых странствующих жонглеров. Такие жонглеры развлекали публику, показывая цирковые номера с горящими булавами, и пели лучшие песни на празднике. Предшественник испанского папы-Ноэля - бродячий продавец детских игрушек, который привозил своих кукол на повозке, запряженной крошечной лошадкой. В его руках марионетки или куклы "би-ба-бо" оживали, разыгрывая удивительные сказочные представления...
       Самой захватывающей историей, услышанной Калистратом из уст профессорши, оказалась теория о происхождении Санта Клауса и Микулаша, которые, в сущности, являются тезками. Примерно в IX веке жил в турецком городе Мира архиепископ по имени Николай. Однажды он проходил мимо окон очень бедного дома, где от голода умирали три хозяйские дочки. Николай бросил им в окно узелки с золотом и спас тем самым от смерти. Когда же архиепископ скончался, церковь в благодарность за множество хороших дел ввела его в ранг святых. Санта Клаус, Микулаш - все эти новогодние персонажи произошли от желания людей подарить доброму архиепископу вечную память. "Сейчас расскажет про всеми любимого Мороза Иваныча", - подумалось Калистрату, и он заранее улыбнулся.
       - И совершенно иное отношение должно быть к абсурдным фольклорным выдумкам, к самозванцам, которые замечены среди вас, уважаемые слушатели, - уверенный голос профессора Кулеминой вдруг приобрел гневно-обличительные нотки, - например, предками финского Йолопукки считают местных гномов. А родоначальником семейства Мороза Иваныча записан дух холода восточных славян по имени Студенец. Что это за персонажи, кто видел гномов или, простите, Студенца? Существовали ли они в реальности? Мы видим записи о бродячих жонглерах, продавцах-кукольниках и святом Николае в старинных городских летописях! Вот где правда, и ее не скрыть! И где, с позволения сказать, мы черпаем сведения о гномах и духе холода Студенце? Ха! Не надо слов, сама отвечу - в сказках!
       В азарте правдокопательницы профессор Кулемина схватила за стебель цветущий куст герани, что мирно стоял в центре ее стола, и дернула. Куст выдрался с корнем, рассыпав по столу комочки земли. Профессор злобно поглядела на жиденькую мочалочку корешка и потрясла ею перед носом испуганно притихшего Мороза Иваныча.
       - Вы можете ответить, где ваши корни? - сурово спросила она у него.
       Со своего места поднялся худой румынский аристократ с элегантным профилем и карими глазами. В руках он держал свою расшитую золотом и украшенную перьями бархатную шляпу. Он приложил руку к груди и поклонился профессорше, прося слова.
       - Многоуважаемая пани Кулемина, вы неправы. Для тех, к кому приходим на Новый год мы с моими коллегами, нет разницы, реальны ли наши корни, или мы - от начала до конца сказка.
       - Пан Мош Джарилэ, а от кого вы произошли? От графа Влада Дракона, единственного взаправдашнего героя вашей Румынии? Признайтесь, вашим реальным предком, как и прототипом кровавого ужаса Трансильвании Дракулы, был Влад Дракон? - захохотала профессорша, неуклюже запихивая герань обратно в горшок.
       - Отнюдь, пани Кулемина, - спокойно ответил Мош Джариле, - меня создала человеческая фантазия, вечная надежда на прекрасное и вера в лучшее будущее. Пусть мои предки, пурга и буран, не бросали в окна умирающим детям золото, но и людей они тоже не ели.
       Снегурочка, державшая все это время за руку взволнованного Мороза Иваныча, задала вопрос преподавательнице:
       - Скажите, а отрицательный персонаж, к примеру, такой, как Баба Яга, имеет право на существование?
       - Имеет, - сказала профессор Кулемина, - у нее есть реальный прототип. Образ Бабы Яги ведет начало от древнеславянских повитух и знахарок.
       - Но она сажает детей на лопату-у, жарит их в печке-е и... - весьма неуверенно протянул не на шутку возбужденный Йолопукки.
       - Ничего не "и", - оборвала его Кулемина, - мои исследования русского фольклора говорят о противном. Баба Яга - образ доброй женщины. В древности на Руси у знахарок существовал обряд "запекания младенца". Больного ребенка помещали на лопату и на несколько секунд вносили в остывающую, но еще теплую печь. Ребенок, таким образом, просто прогревался и выздоравливал. Ведь тогда не было ни медицинских банок, ни антибиотиков! А теперь, когда существуют антибактериальные препараты четвертого, а то и пятого поколения, никому и в голову не придет положить младенца в печь. Поэтому-то к образу Бабы Яги в современности обращаются довольно редко.
       Слушатели поникли еще больше. У них просто не хватало дерзости закидать профессоршу скомканными бумажками, как давеча поступили отважные первоклассники.
       - Начнем с того, что Баба Яга - образ двойственный: бывает добрая, бывает злая. Так же и знахарки. Одни умели врачевать, а другие разводили простейшие бактерии в глиняных горшках, чтобы насылать болезни, - все также спокойно отозвался Мош Джариле, - что касается Дедушки Мороза...
       Калистрат непроизвольно кивнул головой, когда услышал, как грамотно и хладнокровно Мош Джариле отстаивает доброе имя и право на существование Мороза Иваныча и его мифических предков.
       - Лютый Мороз Иваныч был реальным персонажем, когда во время войны 1812 года и Великой Отечественной войны помогал русским людям победить врагов. Что он делал, спросите вы? Я отвечу - он морозил так, что никому не приходило в голову усомниться в реальности его существования. Помог ли он одолеть врагов? В какой-то мере - да. Если русский человек привычен к морозу, то для врага он - верная смерть! Так что нашему Морозу Иванычу надо бы еще и военные ордена дать, - рассказывал Мош Джариле.
       - Но это же несерьезно! Дети - и те не верят в Деда Мороза! Они мне лично об этом сказали! Лучше бы взять за правило отмечать День матери, новейший праздник, который в день рождения своей матушки учредил в России один бывший Президент! - Запальчиво продолжала профессор Кулемина, - зачем вам эти атавизмы-фольклоризмы - Дед Мороз и Снегурочка? Кому нужна какая-то коллекция пыли на зеркале! Пора протереть зеркало, оно от этого только заблестит.
       Вдруг, словно опровергая ее слова, с оконного карниза сорвалась полосатая занавеска и упала на пол. Но профессор Кулемина многозначительно подбоченилась, поглядывая на занавеску, будто увидела в ее падении поддержку - протест против сегодняшних новогодних сказок. Снегурочка посмотрела на побелевшее лицо Мороза Иваныча и закричала:
       - Замолчите, профессор! Вы убиваете дедушку своим скептицизмом! Ему плохо, его ледяное сердце тает! Позовите доктора!
       - Что я и говорю: в нашей стране давно пора найти альтернативу еле живому деду! - торжественно завершила свою тираду не на шутку разбушевавшаяся Кулемина.
       Калистрат не выдержал, он распахнул дверь, без лишних слов ворвался в аудиторию и выпалил в лицо остолбеневшей от неожиданности профессорше:
       - Сами вы - пыль на зеркале! От вас точно также хочется избавиться, как от пыли, попавшей в нос! Они - самые настоящие. И пусть они - сказка, чудо, радость! Зато они - вечная молодость! Каждый год, хочет того человек или нет, он подсознательно ждет встречи с новогодней сказкой, с Рождеством, с днем святого Микулаша, или с чем там еще. И человеку все равно, взаправду ли кто из них запекал младенцев, или же это привиделось в дурном сне одной профессорше. Люди думают только об одном: лишь бы добро и счастье вошло в дома их друзей, родственников, соседей. - Он говорил яростно, пискляво и взволнованно.
       - Молодой человек, - прокричала профессор Кулемина. - Я вынуждена буду написать на вас докладную Алине Петровне!
       - Закройте рот и пишите, что хотите! - Не на шутку взбунтовался Калистрат, и голос его зазвенел громче и увереннее, вырвался в коридор, помчался по всем аудиториям Академии и отозвался приближающимся топотом каблуков, - разве вы не видите: не только Морозу Иванычу, но и всем присутствующим плохо от вашей жестокости! Разве они приехали сюда, чтобы выслушивать слова скептика? Сейчас же извинитесь!
       - Я в них не верю, - с достоинством промямлила профессорша.
       - А я верю, - сказал Калистрат.
       - И мы верим, - раздались голоса за спиной Калистрата, - и мы, и мы!
       Он оглянулся. В аудиторию стремительно вошли Светлана Пафнутьевна, Алина Петровна, ведущие "круглых столов" из соседних кабинетов, лаборанты с других кафедр, бухгалтерша, гардеробщик, а еще тетушка Ария с двумя ослами, Бабо Натале с Бефаной, Санта Клаус и все те, кто услышал звуки усиливающегося скандала.
       - Почему же ее никто не выгонит отсюда! - закричал Калистрат, - она чуть Мороза Иваныча не уморила!
       Мощная Алина Петровна и юркая тетушка Ария, словно арестованную, схватили Кулемину под локотки и вывели из аудитории. Тетушка Ария вернулась обратно и поманила за собой двоих ослов.
       - Как вы могли себе такое позволить! - Грохотал в коридоре гренадерский глас Алины Петровны, - сейчас же идите на кафедру, мы с вами поговорим чуть позже. Готовьтесь к очень серьезному разговору.
       Кулемина шла по коридору, потупив очи. Выражение ее лица было невеселым. Казалось, она становится еще меньше ростом, сжимаясь под растерянными, недоброжелательными, вопросительными, обиженными, злобными, сочувственными, испуганными взглядами тех, в кого она "не верит". Ее догнала предупредительная тетушка Ария, чьи глаза оттенка выцветших фиалок горели молодецким задором.
       - Вы забыли сумку в аудитории, - ангельским голосом произнесла тетушка Ария, подавая ей изящный крокодиловый портфельчик.
       - Отойдите от меня, вас нету, - буркнула профессор Кулемина, хватая портфельчик.
       Через несколько минут до тетушки Арии, стоявшей в компании Старика Трескуна, Пьера-Жанвьера и ослов, донеслись вопли профессора Кулеминой.
       - Ах ты, старая проказница, - укоризненно сказал тетушке Пьер-Жанвьер.
       - В ее сумке, видимо, подарочек, который твои глупейшие ослы преподносят двоечникам? - догадался Старик Трескун.
       - Приятно молодость вспомнить, мальчики, - захихикала голубоглазая бабуленция и легко, словно восемнадцатилетняя девушка, завальсировала вокруг давних поклонников. Подумав, ее веселые ослы завальсировали вслед за ней и принялись кружиться на месте.
       Окруженный вниманием и заботой, Мороз Иваныч пришел, наконец, в себя. Ледяное сердце его перестало таять. Австралийская смуглянка оторвала от своего цветочного ожерелья пару каких-то лепестков и растерла ему виски. От необычного заморского аромата мысли его сразу прояснились, нервы успокоились, щеки привычно зарумянились. Видя перемены в дедушке, Снегурочка в жемчужном кокошнике заулыбалась и в благодарность чмокнула смуглянку в щеку. Добрая повариха из столовой принесла в чашечке порцию горячего шоколада с сахаром, чтобы, отведав его, всеми трепетно любимый Мороз Иваныч набрался сил.
       Не прошло и получаса, как отзывчивый Йолопукки привел врача. Тот сразу закатал дедушке рукав одежды и принялся измерять ему давление.
       - Не сердитесь на профессора Кулемину, - успокаивающе ворковал врач. - Она женщина одинокая. Потом, сами понимаете, возраст, менопауза, приливы...
       - Что вы, я ни на кого не сержусь! - душевным голосом произнес Мороз Иваныч и улыбнулся всем присутствующим.
       Эта улыбка, словно самая прекрасная на свете эпидемия, передалась всем присутствующим. Гости и сотрудники АДПО заулыбались друг другу, как радуются все нормальные люди при виде Дедушки Мороза.
       Калистрат стоял в отдалении. Он ничуть не боялся гнева свирепой дылды Алины Петровны. Пусть ругает, пусть даже выгоняет с работы за то, что он шатался по коридору и подслушивал! Как хорошо, что он подслушивал! Страшно представить, что бы произошло, не окажись он рядом. Но у Алины Петровны были свои взгляды на все происходящее.
       Санта Люсия протиснулась к Калистрату, положила ладони на его щеки и заглянула прямо в глаза. Сквозь кружевную голубовато-белую вуаль он увидел самое прекрасное на свете лицо. Она усмехнулась, свечи на ее короне вспыхнули, и капелька оплавившегося воска упала ему на переносицу...
       - Ой, - только и взвизгнул он, хватаясь за нос.
       - Спасибо, что вы защитили нас всех, - сказала она и исчезла в толпе коллег.
       - Поздравляю, - раздался громоподобный голос Алины Петровны у него над ухом.
       - С чем? - вздрогнул он.
       - Ты получил поцелуй Санта Люсии, - улыбнулась заведующая кафедрой.
       - Неправда, - нахмурился Калистрат.
       Алина Петровна указала на каплю воска, принявшую на его переносице отпечаток маленьких губ. Странный поцелуй! Горячий и стойкий. Такого он еще ни от кого не получал! Он внимательно поглядел на начальницу: что она замышляет? Небось, злобная гренадерша ждет момента, чтобы проорать, мол, раз убежал с кафедры мотаться по коридорам, то вон из Академии, такой-сякой! Алина Петровна молчала. Вдруг она снова улыбнулась, да так широко, будто получила величайший в своей жизни подарок, каждая морщинка на ее лице засияла крошечной радостью. Ее зеленые глаза лучились среди пушистых ресниц нефритовыми россыпями, к ним удивительно подходили строгая блуза болотного оттенка и нитка розового жемчуга, обвившая шею. Почему он раньше не отмечал, что она не такая уж уродка?
       - Знаешь, ты поступил сегодня, как очень хороший человек. Я горжусь, что у меня на кафедре такой лаборант, - сказала Алина Петровна, - мне кажется, мы сработаемся. И конференция удалась на славу. Калистрат, ты не против, если я буду рапортовать перед ректором о переводе тебя на постоянную работу?
       Он отметил, что впервые за месяц их сотрудничества она назвала его по имени, и произнес:
       - Я двумя руками "за". Вы не обидитесь, если я скажу, что вы... очень красивая женщина.